В день нападения фашистской германии на нашу родину (22 июня 1941 года застал меня в г. Ораниенбауме Ленинградской области, где я тогда жил и где с 1937 года, после окончания института работал в школе механиков сельского хозяйства преподавателем.
Как командир запаса, я в тот же день отправился в Ораниенбаумский военкомат, хотя мобилизационное предписание мне было выписано 24 июня.
25 июня, в соответствии с предписанием я прибыл в Токсово, где был зачислен в 554 гаубичный артполк на должность автотехника старшего в звании лейтенанта.
На следующий день я получил первое задание – принять из народного хозяйства 10 гусеничных тракторов ЧТЗ-60, мобилизуемых в армию в качестве тягачей. Я должен был получить прямо из совхоза в Старой Руссе, погрузить в железнодорожный эшелон и доставить в Тосково. Вместе с вверенным мне взводом я выполнил это задание несмотря на все трудности тех первых дней войны (старая Русса была запружена отступающими из Прибалтики войсками, станция была забита воинскими эшелонами и грузами, фашисты уже рвались к Старой Руссе, которую захватили во второй половине июля).
Когда тракторы, взвод и я прибыли ы Токсово, нас педали в другой – 577ой гаубичный полк, с которым я и прошел мои главный путь войны.
Через несколько дней полк выступал на Финский фронт, на Карельском перешейке. Первые бои полк принял под Сартовала и Элисенварой на Финском фронте. Советская армия (наш полк входил в состав 23 армии) отступала с боями.
От первых трех месяцев войны остались в памяти разбомбленные и сгоревшие деревни, горящие поля пшеницы, толпы беженцев с их скрабом. Раненные на повозках, машинах и бредущие пешком, лихорадочная стрельба батарей нашего полка, стрельба по противнику прямой наводкой, потому что пехота уже отошла, предельное напряжение моих сил по обеспечению тяги орудий тракторами на все новый и новые позиции( в этом состояли мои служебные обязаннсоти) Помню действия Финских «кукушек», окружения.
Из четырех дивизионов нашего полка, только один 4-й, в котором я служил избежал окружения, три других были в окружении и вышли из него потеряв много людей и техники.
К сентябрю фронт подошел к Ленинграду. Ленинград оказался в блокаде. В течении блокады наш полк был на самых различных участках Ленинградского фронта. Дело в том, что он входил в резерв Главного командования (он так и назывался ГАП АРГК – гаубичный артполк артиллерийского резерва главного командования) и поэтому его перебрасывали на разные участки фронта, туда, где готовились те или иные операции. Так наш полк участвовал в боях у Невской Дубравки (октябрь 41) , где был создан плацдарм на левом берегу Невы (легендарный «Невский пятачок», в боях под Синявино, где в августе 42 была попытка прорыва блокады, так и не завершившаяся удачей, а затем бои там же в январе 43 года, которые привели к прорыву блокады. В январских боях наш полк вел обстрел позиций немцев у Шлиссельбурга. Тогда нам казалось, что наша победа означает снятие блокады, но блокада продлилась еще год, до января 1944 года.
Особых мук голода я не испытывал, поскольку находился на «передовой» (на переднем крае), где питание поддерживали несравненно лучше, чем во втором эшелоне, не говоря уже о гражданском населении города. Тем не менее до сих пор помню физическое ощущение постоянного желания есть.
Блокадный город в страшную зиму 1941-42 года я видел мало, так как полк располагался в лесах севернее города, в 20-30 километрах. Но несколько раз я в городе был по служебным обязанностям (в штабе ЛВО). Был 8 сентября 41 года в день массового налета гитлеровской авиации на город, когда ею были подожжены и сгорели Бадаевские склады с продовольствием. Помню черный дым на полнеба, который принял за дымовую завесу. Был и зимой нескольк раз. Это жуткое зрелище – замерзший остановившийся город с умирающими жителями, хотя ты знаешь, что город продолжает бороться и остается неприступным для врагов, несмотря на сотни тысяч жертв голода, обстрелов, бомбежек. Мои родные и знакомые мне ленинградцы говорили: «Пусть бомбежки будут в 10 раз сильнее, но только не голод; муки голода страшнее всего». Я отдавал им что смог сберечь от своего пайка; что мог я сделать еще?
Я возвращался в полк, а сердце еще сильнее закипало жуткой ненавистью к фашизму. И та стрельба, которую вели наши батареи по противнику мне казались совсем слабым ответом врагу. Я мечтал и ждал, когда же наконец мы прейдем в решительное наступление. И каждое оживление, каждое сражение я воспринимал с надеждой, что вот это и есть решающее начало.
И хотя смерть свистела и шлепала вокруг, хотя гибли товарищи (из четырех автотехников дивизионов полка, только я остался жив и даже не ранен. Двое были убиты в разное время, один ранен и вернулся в полк), каждое сражение воспринималось с радостным подъемом.
В феврале 43 года наш полк был из под Шлиссельбурга был переброшен в Рыбацкое – это уже в самом городе Ленинграде у станции понтонная, где развернулись в направлении Усть Ижоры и колпино. Здесь я видел бесстрашие жителей и даже детей, предлагавших что то поднести, что то сделать, чем – то помочь, которых трудно было отогнать, несмотря 7на огонь противника.
Кроме основной моей обязанности поддерживать в боевой технической готовности арт тягачей (тракторов) и автомобилей в дивизионе, подвоза ГСМ, мне (моему взводу) поручали подвоз снарядов со складов боепитания к батареям, а когда в феврале 1943 года, для этой цели был образован специальный автомобильный батальона был переведен в него. Это был 896 автобат 28-й артдивизии. Я был назначен в нем начальником ремонтной мастерской, но был на этой должности меньше месяца.
В конце марта 1943 года я был направлен инструктором по материальной части в 10 учебный автомобильный полк. Этот полк готовил военных водителей и многие из них после короткой подготовки направлялись на «Дорогу жизни» - на Ладожское озеро, по которой в Ленинград перевозились продукты и боеприпасы, а вывозились на большую землю больные и раненые.
К весне, когда блокада была прорвана и по образовавшемуся коридору была проложена железная и автомобильная дорога, а Ладога растаяла, задача кратковременной подготовки водителей была уже на так очевидна, стала уже на такой острой и полк получает задачу перебазироваться на Кавказ., в г. Орджоникидзе, для перегона из Ирана по Военно Грузинской дроге американских автомобилей, поставляемых нам по «Лендлизу».
В мае 1943 года полк был переправлен через Ладогу на транспортах Ладожской военной флотилии на «Большую землю». Транспорты сопровождали сторожевые катера. Над нами летали «Мессершмиты», в них стреляли зенитки, а они бомбили, и, не помню как, но транспорт прибыл на восточный берег Ладоги, в Кабону без потерь. Затем погрузка в вагоны-теплушки и длительное. Двухнедельное путешествие на Кавказ.
Мы не знали куда и зачем мы едем, узнали только когда приехали на место. Наш путь пролегал через территорию \сталинградской битвы, мы видели нескончаемы поля разбитой военной техники и немецкой, и нашей, сожженные поселки, изрытую траншеями воронками землю. Мы знали, что эта земля обильно полита кровью героев и знали также, что здесь похоронены отборные части фашистских захватчиков.
Но куда везли нас? И вот оказалось, что оставшийся период войны быть нам не на фронте, а далеко в тылу. Работать для победы, перегоняя транспорт от Джульфаса на Иранской границе, до г. Орджоникидзе – примерно 800 км. Наша задача была готовить водителей. Так что вторую половину войны – победоносную половину я в боях не участвовал и встретил день Победы ив г. Орджоникидзе.
После войны 10-й автомобильный полк был преобразован во второе Автомобильное Военное училище. Я был зачислен в штат на должность военного преподавателя по автомобилям, а затем старшим преподавателем по электрооборудованию автомобилей. На этой должности я прослужил до 1960 года, когда в силу резкого сокращения армии (на 2 миллиона человек), училище было расформировано и я был уволен в запас. Мое последнее военное звание подполковник – инженер.
Я коммунист, вступил в партию на фронте , в январе 1942 года: принят политотделом 123 стрелковой дивизии без прохождения кандидатского стажа. И с тех пор всегда и везде на фронте и в тылу и после войны в армии и в гражданских условиях вел какую-то партийную работу, которую мне поручали много раз. Был членом партогранизации батальона, руководил политкружками.
В 1973 году снят с воинского учета по возрасту. Продолжаю работать.
Имею награды: Орден «Красная звезда», Орден «Отечественной войны»
Медаль «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» и рад Юбилейных медалей.
17, 02 1975 года